Василий Шевченко об оркестре гениальных шимпанзе, решительных “фи” и комикс-гиках.

Я никогда не воспринимал комиксы как что-то особенное. Так сложилось, что они были вокруг меня буквально с детства. Сначала родители, видимо, с целью заставить меня больше читать на английском привозили из США сборники “Кальвина и Гоббса” и репринты старых, еще газетных, комиксов о Бэтмене. А когда жил в Париже, то учил французский по “Тинтину” и “Пифу”, которых мне покупали у букинистов на берегу Сены. Потому для меня никогда не стояло вопроса о приобщении к комиксам, привыкании к их повествовательным методам. Они просто были вокруг. И я благодарен родственникам, которые никогда не пытались назвать комиксы “книжкам для дураков”, а следовательно встроить их в парадигму “большой литературы”. Потому я и не представлял, что есть какое-то особо противопоставление – с ним я столкнулся уже гораздо позже, когда начал читать умные статьи и слушать лекции. Там люди с пеной у рта пытались доказать “особость” комикса или, наоборот, запихнуть его в жанровые рамки. Для меня такой вопрос даже не стоял на повестке дня. Комиксы  – это отдельный вид искусства, к которому не надо подходить с позиции литературы, кино или живописи.